Хождение в страну 5 рек.
Олесь Бенюх и Даршан Сингх
И СОТВОРИЛ ФРАНЦУЗСКИЙ АЛЛАДИН ГОРОД
Для Корбюзье город — живое существо. «Город,— говорит он,— биологический феномен. У него есть сердце и другие необходимые органы. Анархия лишает города жизни». А дом, по Корбюзье,— это «машина для жилья». В Чандигархе — кульминация всех поисков архитектора, реальное воплощение его погони за идеалом. Он распланировал Чандигарх как живой организм. Важнейшие части этого организма — Капитолий, городской центр, университет, зона культуры и «долина отдыха». Они все связаны между собой артериями — магистралями, пригодными для любого вида транспорта и пешеходов. Впрочем, чтобы ходить по Чандигарху пешком, нужно быть выносливым человеком — расстояния здесь измеряются многими милями.
Капитолий занимает площадь в 250 акров. Весь комплекс состоит из секретариата, верховного суда, резиденции губернатора и палат ассамблеи. Обычно в Индии правительственные учреждения расположены в центре города. Но Корбюзье решил по-другому: он поместил их у северной черты города, в стороне от шума и суеты.
Секретариат представляет собой массивное восьмиэтажное строение, отличающееся, если так можно сказать, резкими, броскими конструкциями. На крыше здания разбиты цветочные клумбы. В рекламных фотоальбомчиках это так и называют «сад на крыше». Здание удивительно напоминает грозную средневековую крепость с узкими бойницами, мощными стенами, надежными бастионами и высокими башнями.
Здание верховного суда вполовину ниже. Крыша парит на колоннах над стенами, поднявшись над ним на 26 футов. Это тоже громадное здание и достаточно устрашающее, чтобы соответствовать своему назначению. Когда входишь в вестибюль суда, кажется, что назад пути не будет.
Мы побывали в одном из залов этого вместилища правосудия — аккуратном, чистом, просторном. Скамья подсудимых, место для свидетелей, кресла судей и ряды стульев для адвокатов и посетителей — ничего оригинального, обычный комбинат по перемалыванию грехов людских. Но кое-что показалось необычным. Во-первых, очень высокий потолок, растворявшийся в холодном сумраке, Вероятно, строители шли навстречу преступникам, добиваясь для них кратчайших коммуникаций с небесами. Акустика помещения превращала земной голос председательствующего в громовые раскаты. Затем — огромный гобелен, целиком скрывающий противоположную стену. Нам обоим приходилось видеть замечательные индийские, персидские и турецкие ковры, замечательные работы таджикских, узбекских и азербайджанских ковровщиков. Но гобелены чандягархского суда превосходят все виденное. Огромное полотно сияло огненными солнцами, оно устрашало извивающимися змеями, искаженными лицами, рождало поразительные сочетания геометрических фигур всех радужных цветов. Хорошенько поломав голову над замысловатым ребусом, в дальнем углу ковра различаешь туманные очертания весов' Фемиды. Орудие производства богини справедливости, видимо, имеет целью убедить колеблющихся в том, что полотно, созданное в лучших традициях разнообразных «измов», должно висеть именно здесь, а не в музее современного искусства.
Мы явно принадлежали к числу колеблющихся. Ни символические весы, ни местный юрист, любезно согласившийся быть гидом, не убедили нас. Мы начали игру в догадки:
— Может быть, это—напоминание судье: распутай тугой клубок преступлений, дабы истина воссияла?
— А может быть, защитнику — поступить как раз наоборот?
— Или этот узор призван сломить сопротивление преступника и заставить его признаться в преступлении, совершенном или несовершенном?
Или сбить с толку свидетеля, вызубрившего свои показания?
— А может быть, это просто пособие для неуспевающих по геометрии?